
В очередной раз стали тут вспоминать о преступлениях режЫма, и я хочу обсудить эту тему. Я пока воздержусь своё мнение высказывать – приберегу для комментариев, но можно пробежаться по фактам. Сталинские репрессии осуждены официально, на государственном уровне ещё на хрущёвском XX-ом Съезде. Впрочем, и после 1991 года было вагон заявлений, резолюций и разного рода бумаг, осуждающих репрессии советских времён. (Кстати, подумалось: а кто-нибудь помнит осуждение в США репрессий времён маккартизма? Государственного раскаяния, реабилитации жертв? Я не припоминаю, но мало ли... Если кто в курсе – просветите). Да-с... Но требуют ведь ещё и ещё. До бесконечности! "Платить и каяться" (С).
Я вот хочу ниже отрывочек привести из одного произведения, а под ним – голосовалку поставлю: согласны вы с главным героем или нет? То есть на момент на писания с ним ещё можно было бы поспорить, но на день сегодняшний, кажется, уже НУ СОВСЕМ все долги выполнены и выплачены. Может, уже хватит? Итак, цитата, диалог потомка репрессированного и бывшего полковника ГБ:
– Вы знаете, что это такое? – ткнул я пальцем в сторону зеркала.
Магнуст коротко оглянулся через плечо, невозмутимо сообщил:
– Зеркало.
Его ничем нельзя было удивить. Я пояснил:
– Это не простое зеркало. Это зеркало нашей загадочной славянской души...
Он мертвенно осклабился и подмигнул: давай, мол, давай, я пришел тебя слушать.
– Раньше здесь был дорогой ресторан "Яр". До революции сюда ездили кутить богатые купцы.
Магнуст понятливо закивал головой:
– А сейчас, наоборот, здесь полно колхозников и слесарей...
– Не в этом дело! Нигде в мире нет дорогих ресторанов для колхозников и слесарей. Я хочу указать на основную ошибку в ваших действиях...
– Очень интересно!
– Вы пытаетесь судить людей во внеисторическом контексте.
– Ого! – От восхищения Магнуст даже хлопнул в ладоши.
– Оценивать поступки людей можно только поведенческими критериями их времени, их действия нельзя отрывать от их истории, даже если они пережили свою эпоху!
– Очень убедительно, очень научно, герр профессор, – усмехнулся Магнуст. – А при чем здесь зеркало?
– Зеркало – самая мгновенная фотография времени. Когда пьяный купец хотел ощутить свою силу и значимость, он с размаху бросал бутылку шампанского в эти зеркала. Ищущая смирения славянская душа всегда нуждалась в ярких формах самоутверждения.
– Прекрасное развлечение, – согласился Магнуст. – А как к этому относились остальные?
– Посетители аплодировали, прислуга мгновенно выметала осколки, в счет купцу включалась стоимость зеркала, а на другой день вставляли новое. Во дворе ресторана еще сохранился стеллаж, где всегда держали запас зеркал. Но больше полувека он пустует - таких зеркал у нас больше не льют. Вот это, последнее разбитое, заменить нечем. Да и незачем, поскольку каждый знает, что если он кинет в зеркало бутылку, ему дадут пять лет тюрьмы.
– Очень интересная история, кивнул Магнуст. – Зачем вы ее мне рассказали?
– Я сделал вам предложение. Давайте вместе найдем кого-нибудь из этих купцов-дебоширов, кто-то из них наверняка еще жив, вместе расследуем обстоятельства его общественного поведении и предадим суду за хулиганство. Отличающееся особой злостностью и цинизмом...
– Вам угодно валять дурака? – зловеще-мягко спросил Магнуст.
– Магнустик, дорогой, пойми меня правильно, я не дурака валяю! Я объясняю тебе то, чего ты – иностранный господинчик – понять не можешь! Мы жили во времена, когда зеркала были очень дефицитны, они до сих пор дороги, а рож, по которым разрешалось хряснуть в любое время, хоть отбавляй! Держава предписала самоутверждаться, разбивая не зеркала, а чужие морды и чужие судьбы. И если есть на мне какая-то вина, то состоит она в том, что я тоже хотел выжить. Мое отождествление – не с приказом мучить подследственного, а с надеждой подследственного выжить...
– И вам удалось выжить, – хмыкнул Магнуст. – С большим запасом.
Помолчал и добавил с болью и ненавистью: – Вы говорите ужасные вещи!
– Да ничего в них ужасного нет! – крикнул я. – Правду я говорю! Ты почему-то к державе иск не предъявляешь, а с вопросами лезешь ко мне! Преступником хочешь меня выставить! Это через тридцать-то лет! Все сроки давности истекли – ничего не выйдет у тебя.
– По вашим преступлениям срок давности не течет, - хладнокровно заметил он.
– Течет! Еще как течет! Быстрее, чем за карманную кражу! Ты думаешь, почему мировая юстиция признает сроки давности? Вина, что ли, стареет, или наказания ждать надоедает, или боль потерпевших смягчается? Не-ет, друг ситный! Высокая мудрость закона: в течение долгих лет сроков давности меняются оценки поведения. Нельзя сегодняшними критериями мерить наши поступки тридцать лет назад...
– Какими же сегодня критериями прикажете мерить?
– А никакими! Не надо мерить! Надо забыть!
Согласны ли вы с главным героем?
У кого "свой вариант ответа" – прошу в комментарии.